того, покойный Фёдор осмотрен врачом посмертно, найдены следы повреждений на его теле. Он принадлежал к еретической секте. Вы в любом случае, тоже будете осмотрены. По всем фактам нужно будет дать подробные объяснения. Если вы говорите правду, тогда о чём волноваться. Вызывайте полицию! – сказал сыщик, начиная сворачивать холсты в скрутку.

– Дайте мне подумать. Пока что говорить не хочу, – сказал Платинин, было видно, что уверенности в нём поубавилось.

– Егорыч, сбегай за унтер-офицером Кудиновым, он возле трактира: «Тульский пряник». Там должен ждать. Если возле трактира нет, найди его в трактире. Мы с ним договор имеем, что он прибудет с утра к трактиру и может понадобиться. Там же скажи, чтоб городового вызвали, мы с Кузьмой Кузьмичом подождем тебя.

– Слушаюсь, ваше благородие. А как вас одного оставить?

– Да я не один. Я с револьвером, – засмеялся сыщик.

Платинин угрюмо сидел за столом, положив обе руки на стол и молча смотря в одну точку. Евграф не мешал ему думать. После распоряжений сыщика он поднял голову и сказал: «Погоди с городовым. Дай подумать. Товарища своего зови, этого унтера. А городового пока не надо».

– Кузьма Кузьмич, надо уже решать свою судьбу. Всё зависит от вас. То ли каторга, то ли сделка с полицией. Возможно, и легче всё для вас обойдётся. Это зависит от честности и от желания сотрудничать с сыскной частью.

– Дай подумать. Городового пока не зови, – угрюмо повторил Платинин.

– Ну, хорошо. Егорыч, давай! Одна нога здесь, другая в трактире. С городовым, действительно, пока повременим.

– Я понял, быстро исполню! – с этими словами надзиратель почти бегом удалился за Кудиновым.

– Что предлагаете, титулярный советник? – наконец-то спросил купец, когда надзиратель вышел.

– Что я предлагаю? Предлагаю отдать мне чертежи и документы по пулемёту. Затем, если я получаю нужное, докладываю Муратову, что картинки эти и письмо найдены у вас во дворе или в сарае. Где захотите! Остальное – дело ваше. Думаю, что выкрутитесь, хоть и не бесплатно. Но это уже меня не интересует. Скажите, что подкинули холсты. Дадите денег на благотворительность и сохраните свободу. Мне ваши еретические верования ни к чему. У меня они, извините, только смех вызывают.

– Надо осмыслить, подождите малость, – опять сказал купец.

Наступила тишина. Тулин сидел за столом. Перед ним находился револьвер и картинки на холсте. Он делал вид, что очень внимательно их рассматривает. Лицо купца часто меняло выражения. Маска растерянности менялась маской явной, не скрытой злости. Иногда он начинал шевелить губами, как будто бы читал какие-то молитвы. Молчание длилось не более четверти часа. Как только Евграф решил его прекратить, открылась дверь в комнату.

– Доброго здравия, ваше благородие, – громко сказал Павел Фёдорович Кудинов, вошедший в комнату.

– Побудь с ним, Егорыч, нам с унтер-офицером пошептаться необходимо, – попросил сыщик, показав на купца.

Взяв за локоть Кудинова, увёл его в другую комнату.

– Евграф Михайлович, ваше благородие, что тут происходит? Это мы что? Этого купца задерживаем? Куда его? И мне что делать? – взволнованно спросил ничего не понимающий Кудинов.

– Не волнуйтесь. Всё законно. Задерживаем этого купца за подрыв государственных устоев. Ваша помощь нужна. Вдруг сбежать захочет. Или соучастники появится.

– Жду указаний! – уверенно ответил унтер-офицер, внимательно посмотрев на купца.

– Ну что, Кузьма Кузьмич, надумали что?

– Я готов, ваше благородие. Готов вам помочь.

– Хорошо, я буду задавать вопросы, а вы постарайтесь на них ответить. Только не врите, Кузьма Кузьмич, не в ваших интересах. Скажите, где сейчас документы и чертежи, которые Фремов похитил с завода по вашей указке?

– Иван и Фёдор мои племянники. Про документы я ничего не слышал. Скажу только, что повадки племянника знаю я хорошо, если он что похитил, надо искать в доме на Безымянной. В Оружейной слободе, – угрюмо сказал купец.

Евграф и Кротов переглянулись. Сыщик улыбнулся, подмигнул надзирателю и подумал: «Вот как. Это в корне меняет дело. Нашёлся неизвестный родственничек. Теперь дело пойдёт резвее».

– Богат тот дом для Ивана. Не по доходам и не по чину, – уточнил сыщик.

– Да это я его прикупил для него. Надеялся может семью заведёт. Всё как у людей будет. Детки пойдут.

– Опять врёте и лукавите, какую семью, Кузьма Кузьмич? Он же скопец. Ладно, давайте дальше, к делу.

Платинин нахмурился и продолжил: «Так вот я и говорю. Когда-то я сам игре одной, Ивана и Федора обучил. Суть такова. Я прятал вещь, а они искали на основании меток. Меток всего пять, каждая из них указывает на пути поиска. Знали их только мы трое. Если в том месте, где он жил, есть тайник, то найти его я смогу. Если хотите, я со всей душой на помощь приду. Первая метка должна быть на входной двери – она укажет в какой стихии искать нужно. Земля ли это, вода ли это, воздух ли. То есть подвешен предмет или нет. Вторая метка должна быть под столом на кухне – она укажет, в доме ли, на дворе или в другом каком месте искать. Ну а остальные три потом скажу на месте. Много не прошу, если тайник племянников укажу, то меня отпустите и следствие закройте. Позвольте эти портреты самому генералу Муратову отнести.

– Что ему скажете про портреты эти? – спросил сыщик.

– Найду что сказать. Глядишь, малой кровью откуплюсь. Сами же предложили сделку, а теперь забыли про уговор? – зло заявил Платинин.

– Не беспокойтесь. Всё в силе. Я же нашел их не у вас в руках, а в предмете. Кузьма Кузьмич, а где труп Ивана Фремова?

– Не знаю. Откуда мне знать, где Ванькин труп. Сам беспокоюсь, похоронить бы. Но сами понимаете, шум поднимать не с руки. Вот и жду, пока найдете вы или сам найдется.

– А знаете, что Фёдор мёртв? Кто-то отравил его в камере гауптвахты?

– Как отравили? Горе то какое! Было два племянника, раз – и нет обоих! За что наказание такое страшное? Что Фёдор отравлен – впервые слышу! Не видел я его. Когда арестовали его, я в Москве был. Только сегодня вернулся.

– Кузьма Кузьмич, а какое отношение к приказчику спичечной фабрики Курской губернии вы имели?

– Этого торгового человека в глаза не видывал. В убийстве не участвовал, ни мысленно, ни явно. Лишнего мне не надоть приписывать. Я закон знаю.

– А племянница ваша где?

– Была, но отошла от них. Скитается, совсем чумная она. Я её уже как лет пять не видел. Да и они не общались.

– Знаете, Кузьма Кузьмич, лукавите! Хотя и обещали всю, правду сказать. Знаете, что тело племянника не найдено. Убийца приказчика сам убит при нападении. Фёдор отравлен. Поэтому и проверить показания никак нельзя.

– Вот что, ваше благородие. Вы чертежи ищете или всех собак на меня навешать желаете? Определяйтесь, едем в дом племянника или нет? Устал я на ваши вопросы отвечать, – зло сказал Платинин.

– Поверю вам, Кузьма Кузьмич. Едем, потом в остальном разберёмся. Если найдём документы, всё будет так, как договаривались.

Кудинов настоял, чтобы ехали на двух экипажах, так как на одном неудобно, мало ли может разделиться для пользы дела придётся. С ним согласились. На первом за кучера сел Егор Егорович, в нем же разместился сыщик с купцом. Во втором на козлах разместился унтер-офицер. Подъехав к дому Ивана Фремова, сыщик подошёл к двери и осмотрел печать, которой та была опечатана. В раздумье, вскрывать или нет? Видя его колебания, унтер-офицер, посмотрев на купца, подошел к опечатанной двери и решительно сорвал полицейскую плашку-печать со словами: «Прошу, ваше высокоблагородие, путь свободен».

Вошли в дом, в нем ничего не изменилось, только пыли прибавилось, запах исчез. Кое-где уже появилась паутина.

– Продавать дом не решились, пока следствие идёт? – задал вопрос Тулин.

– Продастся ко времени, кто ж от денег отказывается. Деньги хозяйскую руку любят – задумчиво ответил купец, – но, давайте время терять не будем, я вам сейчас все